Неточные совпадения
Прогулки, чтенье, сон глубокой,
Лесная
тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй,
Узде послушный конь ретивый,
Обед довольно прихотливый,
Бутылка
светлого вина,
Уединенье, тишина:
Вот жизнь Онегина святая;
И нечувствительно он ей
Предался, красных летних дней
В беспечной неге не считая,
Забыв и город, и друзей,
И скуку праздничных затей.
Она любила на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосклоне
Звезд исчезает хоровод,
И тихо край земли
светлеет,
И, вестник утра, ветер веет,
И всходит постепенно день.
Зимой, когда ночная
теньПолмиром доле обладает,
И доле в праздной тишине,
При отуманенной луне,
Восток ленивый почивает,
В привычный час пробуждена
Вставала при свечах она.
Тусклый кружок луны наливался светом, туман над озером тоже
светлел, с гор ползли облака, за ними влачились
тени.
В окно смотрело серебряное солнце, небо — такое же холодно голубое, каким оно было ночью, да и все вокруг так же успокоительно грустно, как вчера, только
светлее раскрашено. Вдали на пригорке, пышно окутанном серебряной парчой, курились розоватым дымом трубы домов, по снегу на крышах ползли
тени дыма, сверкали в небе кресты и главы церквей, по белому полю тянулся обоз, темные маленькие лошади качали головами, шли толстые мужики в тулупах, — все было игрушечно мелкое и приятное глазам.
…элизиум
теней,
Безмолвных,
светлых и прекрасных,
Ни замыслам годины буйной сей,
Ни радости, ни горю не причастных…
Пришла Лидия, держась руками за виски, молча села у окна. Клим спросил: что нашел доктор? Лидия посмотрела на него непонимающим взглядом; от синих
теней в глазницах ее глаза стали
светлее. Клим повторил вопрос.
Она прокралась к окраине двора, закрытой
тенью, и вошла в темную аллею. Она не шагала, а неслась; едва мелькал темный ее силуэт, где нужно было перебежать
светлое пространство, так что луна будто не успевала осветить ее.
Светлый месяц, почти полный, вышел из-за сарая, и через двор легли черные
тени, и заблестело железо на крыше разрушающегося дома.
В это время солнце только что скрылось за горизонтом. От гор к востоку потянулись длинные
тени. Еще не успевшая замерзнуть вода в реке блестела как зеркало; в ней отражались кусты и прибрежные деревья. Казалось, что там, внизу, под водой, был такой же мир, как и здесь, и такое же
светлое небо…
Маленькие кулички-песочники со свистом перелетывают вдоль каменистых берегов, испещренных холодными и
светлыми ключами; дикие утки выплывают на середину прудов и осторожно озираются; цапли торчат в
тени, в заливах, под обрывами…
Я нашел и настрелял довольно много дичи; наполненный ягдташ немилосердно резал мне плечо, но уже вечерняя заря погасала, и в воздухе, еще
светлом, хотя не озаренном более лучами закатившегося солнца, начинали густеть и разливаться холодные
тени, когда я решился наконец вернуться к себе домой.
Она, видимо, ждала кого-то; в лесу что-то слабо хрустнуло: она тотчас подняла голову и оглянулась; в прозрачной
тени быстро блеснули передо мной ее глаза, большие,
светлые и пугливые, как у лани.
Вы едете по зеленой, испещренной
тенями дорожке; большие желтые мухи неподвижно висят в золотистом воздухе и вдруг отлетают; мошки вьются столбом,
светлея в
тени, темнея на солнце; птицы мирно поют.
Влияние Грановского на университет и на все молодое поколение было огромно и пережило его; длинную
светлую полосу оставил он по себе. Я с особенным умилением смотрю на книги, посвященные его памяти бывшими его студентами, на горячие, восторженные строки об нем в их предисловиях, в журнальных статьях, на это юношески прекрасное желание новый труд свой примкнуть к дружеской
тени, коснуться, начиная речь, до его гроба, считать от него свою умственную генеалогию.
Я не имел сил отогнать эти
тени, — пусть они
светлыми сенями, думалось мне, встречают в книге, как было на самом деле.
А басовая октава Жданова расстилалась под изгибами высокого и
светлого баритона, как ночные
тени в этих ярах и долинах…
— Так! — сказал Павел. Он совершенно понимал все, что говорил ему дядя. — А отчего, скажи, дядя, чем день иногда бывает ясней и
светлей и чем больше я смотрю на солнце, тем мне тошней становится и кажется, что между солнцем и мною все мелькает
тень покойной моей матери?
Перед детским воображением вставали, оживая, образы прошедшего, и в душу веяло величавою грустью и смутным сочувствием к тому, чем жили некогда понурые стены, и романтические
тени чужой старины пробегали в юной душе, как пробегают в ветреный день легкие
тени облаков по
светлой зелени чистого поля.
Из
светлой спящей травы печально подымались кверху голые, однообразные, холодные камни, бросавшие от себя одинаковые тонкие
тени.
Сквозь другие три окна, с
тенями рам, лежат цельные яркие четырехугольники; на некрашеном полу гостиной, на одном из них, по старой привычке, лежит Милка и, насторожив уши, вглядывается в ходящих мух по
светлому четырехугольнику.
Но луна все выше, выше,
светлее и
светлее стояла на небе, пышный блеск пруда, равномерно усиливающийся, как звук, становился яснее и яснее,
тени становились чернее и чернее, свет прозрачнее и прозрачнее, и, вглядываясь и вслушиваясь во все это, что-то говорило мне, что и она, с обнаженными руками и пылкими объятиями, еще далеко, далеко не все счастие, что и любовь к ней далеко, далеко еще не все благо; и чем больше я смотрел на высокий, полный месяц, тем истинная красота и благо казались мне выше и выше, чище и чище, и ближе и ближе к Нему, к источнику всего прекрасного и благого, и слезы какой-то неудовлетворенной, но волнующей радости навертывались мне на глаза.
Хотя няня, тоже поэт в душе, клала на все самые мягкие краски, выделяя лишь
светлые образы дорогого ее крепостническому сердцу прошлого, но и в ее передаче эта фигура рисовалась некоторой
тенью…
Надо мною звенит хвойный лес, отряхая с зеленых лап капли росы; в
тени, под деревьями, на узорных листьях папоротника сверкает серебряной парчой иней утреннего заморозка. Порыжевшая трава примята дождями, склоненные к земле стебли неподвижны, но когда на них падает
светлый луч — заметен легкий трепет в травах, быть может, последнее усилие жизни.
Я поднялся в город, вышел в поле. Было полнолуние, по небу плыли тяжелые облака, стирая с земли черными
тенями мою
тень. Обойдя город полем, я пришел к Волге, на Откос, лег там на пыльную траву и долго смотрел за реку, в луга, на эту неподвижную землю. Через Волгу медленно тащились
тени облаков; перевалив в луга, они становятся
светлее, точно омылись водою реки. Все вокруг полуспит, все так приглушено, все движется как-то неохотно, по тяжкой необходимости, а не по пламенной любви к движению, к жизни.
Потом мертвое тело колыхнулось, голова мертвеца вдруг выступила из
тени в
светлое пятно, потом поникла, а тело, будто произвольно, тихо опустилось вровень с толпой.
Сзади раздался шум торопливых шагов, Кожемякин встал в
тень под ворота, а из улицы, спотыкаясь, выскочил Тиунов, вступил в одну из
светлых полос и, высоко поднимая ноги, скрылся в двери трактира.
Кое-кто легли отдохнуть, а все остальные пошли на остров и расселись там в древесной
тени, над
светлою рекою.
В твоих быстрых родниковых ручьях, прозрачных и холодных, как лед, даже в жары знойного лета, бегущих под
тенью дерев и кустов, — живут все породы форелей, изящных по вкусу и красивых по наружности, скоро пропадающих, когда человек начнет прикасаться нечистыми руками своими к девственным струям их
светлых прохладных жилищ.
Луна взошла. Ее диск был велик, кроваво-красен, она казалась вышедшей из недр этой степи, которая на своем веку так много поглотила человеческого мяса и выпила крови, отчего, наверное, и стала такой жирной и щедрой. На нас упали кружевные
тени от листвы, я и старуха покрылись ими, как сетью. По степи, влево от нас, поплыли
тени облаков, пропитанные голубым сиянием луны, они стали прозрачней и
светлей.
— Мы едем в
тени, — отвечал Юрий. — Вот там, кажется, поворот, и нам будет ехать
светлее.
На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки или озера, в
тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в
светлом зеркале воды, на котором колеблются или неподвижно лежат наплавки ваши, — улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды!
В синем небе над маленькой площадью Капри низко плывут облака, мелькают
светлые узоры звезд, вспыхивает и гаснет голубой Сириус, а из дверей церкви густо льется важное пение органа, и всё это: бег облаков, трепет звезд, движение
теней по стенам зданий и камню площади — тоже как тихая музыка.
В полях было тихо, но тише
В лесу и как будто
светлей.
Чем дале — деревья все выше,
А
тени длинней и длинней.
Светлые глаза Маклакова покрывались лёгкой
тенью.
Пройдя через две небольшие комнаты, хозяйка отворила потихоньку дверь в
светлый и даже с некоторой роскошью убранный покой. На высокой кровати, с ситцевым пологом, сидел, облокотясь одной рукой на столик, поставленный у самого изголовья, бледный и худой, как
тень, Рославлев. Подле него старик, с седою бородою, читал с большим вниманием толстую книгу в черном кожаном переплете. В ту самую минуту, как Зарецкой показался в дверях, старик произнес вполголоса: «Житие преподобного отца нашего…»
Мы были в конце аллеи и уселись в
тени на скамейке. В другом конце дорожки генерал с дочерью повернули обратно, и опять пятна света мелькали на серой тужурке генерала и на
светлой дамской фигуре… Они тихо приближались к нашему концу.
В призрачном свете, что бросали на землю красные тучи, словно колыхались четыре столба с привязанными мертвецами. Чернели
тенью опущенные лица тех трех, но голова Жегулева была слегка закинута назад, как у коренника, и призрачно
светлело лицо, и улыбался слишком большой, разорванный рот с белеющими на стороне зубами.
Я иду за своей женой, слушаю, что она говорит мне, и ничего не понимаю от волнения. По ступеням лестницы прыгают
светлые пятна от ее свечи, дрожат наши длинные
тени, ноги мои путаются в полах халата, я задыхаюсь, и мне кажется, что за мной что-то гонится и хочет схватить меня за спину. «Сейчас умру здесь, на этой лестнице, — думаю я. — Сейчас…» Но вот миновали лестницу, темный коридор с итальянским окном и входим в комнату Лизы. Она сидит на постели в одной сорочке, свесив босые ноги, и стонет.
На столе у кровати стоял большой графин кваса, почти пустой, квас был пролит на скатерть, пробка графина лежала на полу. Строгие,
светлые глаза матери окружены синеватой
тенью, но не опухли от слёз, как ожидала видеть это Наталья; глаза как будто тоже потемнели, углубились, и взгляд их, всегда несколько надменный, сегодня казался незнакомым, смотрел издали, рассеянно.
Когда ему удавалось выскользнуть на краткое время, выломиться из ограниченного круга забот о фабрике, он снова чувствовал себя в густом тумане неприязни к людям, недовольства собою. Было только одно
светлое пятно — любовь к сыну, но и эта любовь покрылась
тенью мальчика Никонова или ушла глубже под тяжестью убийства. Глядя на Илью, он иногда ощущал потребность сказать ему...
«Ничего не надо говорить», — подумал Яков, выходя на крыльцо, и стал смотреть, как
тени чёрной и белой женщин стирают пыль с камней; камни становятся всё
светлее. Мать шепталась с Тихоном, он согласно кивал головою, конь тоже соглашался; в глазу его светилось медное пятно. Вышел из дома отец, мать сказала ему...
На клоке марли на столе лежал шприц и несколько ампул с желтым маслом. Плач конторщика донесся из-за двери, дверь прикрыли, фигура женщины в белом выросла у меня за плечами. В спальне был полумрак, лампу сбоку завесили зеленым клоком. В зеленоватой
тени лежало на подушке лицо бумажного цвета.
Светлые волосы прядями обвисли и разметались. Нос заострился, и ноздри были забиты розоватой от крови ватой.
Чем
тени сумрачней ночные,
Тем звезды ярче и ясней;
Блажен в беде не гнувший выи[1],
Блажен певец грядущих дней,
Кто среди тьмы денницы новой
Провидит радостный восход
И утешительное слово
Средь общих слез произнесет!
И тьму пусть терпит божья воля,
Явлений двойственность храня, —
Блаженны мы, что наша доля
Быть представителями дня!
Пути творца необъяснимы,
Его судеб таинствен ход,
Блажен, кто всех сомнений мимо
Дорогой
светлою идет!
Тогда тихо опускались до половины его длинные ресницы, бросая синие
тени на
светлое лицо, и в глазах царя загорались, точно искры в черных брильянтах, теплые огни ласкового, нежного смеха; и те, кто видели эту улыбку, готовы были за нее отдать тело и душу — так она была неописуемо прекрасна.
Прогулки, чтенье, сон глубокий,
Лесная
тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй,
Узде послушный конь ретивый,
Обед довольно прихотливый,
Бутылка
светлого вина,
Уединенье, тишина, —
Вот жизнь Онегина святая…
Когда Данте вступил в
светлую область, в которой нет ни плача, ни воздыхания, когда он увидел бесплотных жителей рая, ему стало стыдно
тени, бросаемой его телом.
Белый господский дом и церковь, расположенные на горе, вдруг ярко засияли посреди темных, покрытых еще густою
тенью дерев и избушек; в свою очередь сверкнуло за ними дальнее озеро; с каждою минутой выскакивали из мрака новые предметы: то ветряная мельница с быстро вращающимися крыльями, то клочок озими, который как бы мгновенно загорался; правда, слева все еще клубились сизые хребты туч и местами косая полоса ливня сливала сумрачное небо с отдаленным горизонтом; но вот и там мало-помалу начало
светлеть…
Широкая цветочная дорожка, по которой с одного края косо ложились
тени георгин и подпорок, вся
светлая и холодная, блестя неровным щебнем, уходила в тумане и вдаль.
«Кто и зачем это говорит?» — подумала я. Но потом я вспомнила, что это Катя, что она боится лягушек, и я посмотрела под ноги. Маленькая лягушонка прыгнула и замерла передо мной, и от нее маленькая
тень виднелась на
светлой глине дорожки.
— Дура! Противу солнца
тени быть не может, оно всякую
тень прободеет. Раз! А бог — утверждается —
светлый, — какая от него
тень? Два! Кроме того — в небе везде пустота одна, — откуда в пустоте
тень появится? Три. Дура она неповитая…